Для начала - честное признание: стихи Евгения Алексеева я не могу воспринимать отстраненно. Земляк, товарищ по жизни, собрат по перу... Все, или скажем осторожнее, почти все его стихи, вышедшие на данный момент тремя сборниками, написаны в Оленегорске в течение последних нескольких лет, так что мне представилась возможность наблюдать воочию процесс рождения и окончательного формирования этих книг.
«Любовь, душа, Бог», - написала мурманская поэтесса Марина Чистоногова в предисловии к дебютному сборнику Евгения Алексеева «Вольные птицы». «Совесть, мудрость, вера», - можно добавить, открыв следующие сборники. Быть может, кому- то покажется, что эти три понятия легко умещаются в трех предыдущих. Что ж, так и должно быть. Каждый поэт в начале своего творческого пути обозначает Тему, чтобы затем, двигаясь от стихотворения к стихотворению, от книги к книге, разрабатывать ее глубже и подробнее. В той Теме, которую обозначил для себя Евгений Иванович, мелочей не бывает, и, значит, се разработка - дело кропотливое, ответственное и... бесконечное.
Не стану утверждать, что каждой своей строчкой он стопроцентно оригинален, но все-таки есть в его стихах некий дух незаурядности, который превращает набор мертвых типографских знаков в живые слова - процесс волшебный и происходящий, увы, нечасто. Вот, скажем, отрывок из стихотворения «Раздумья»:
Ах, как приятно снова видеть солнцеГоворить о религии стало теперь чем-то обыденным и расхожим, а слово «Бог» превратилось в штамп, ярлык, который многие пишущие считают необходимым атрибутом любого произведения. Но ведь сказано: «Не упоминай имя Господа всуе!» И Евгений Алексеев хорош уже тем, что помнит об этой заповеди - религиозность его мироощущения не выставляется напоказ, она как бы вплетена в ткань стихотворения и потому не вызывает сомнений.
И белый снег, что выпал накануне!
Сегодня он белее, чем одежды
У тех святых, что были на Синае
Во день Преображения Господня,
Когда их свет небесный осиял -
Нет сил смотреть, не терпят долго очи...
Алексеев - поэт, обладающий, в первую очередь, сильным характером и огромным терпением, поэт-трудяга (в самом уважительном смысле этого слова). В этой связи вспоминается Николай Гумилев, который буквально сделал себя сам, придя от бледных юношеских стихов к «Огненному столпу» и другим шедеврам. Можно, разумеется, спорить о масштабах дарований, но, на мой взгляд, Евгений Иванович совершил похожий литературный подвиг, сделав за последние годы в своем творческом развитии во много раз больше, нежели за всю предыдущую жизнь. Это - явление настолько редкое, что можно говорить о его уникальности.
Второй алексеевский сборник с красноречивым названием «Свет клином» - это один огромный вопросительный знак. «Отчего же я все чаще вижу лица, где выпиты глаза до самого до дна?», «Что завтра ждет тебя - успех иль пораженье?», «Быстрее стал вертеться шар земной?..» - вот лишь несколько цитат, выбранных навскидку. И как итог - удивленно-сокрушенное признание: «Вопросов больше, чем ответов - что поделать...»
От поэтов привыкли ждать пророческих речений. Дескать, кому как не им растолковывать нам, приземленным, что с нами будет дальше (при этом обычно подразумевается, что ничего хорошего с нами быть не может), и наставлять нас на путь истинный. Однако все далеко не так. Если поэт в роли пророка - это еще представимо, то поэт в роли поводыря - абсолютный миф. Не стоит возлагать на людей, ничем не отличающихся от остальных, кроме разве что обостренного восприятия действительности, какую-то свсрхответственность. Если внимательно взглянуть на классическую литературу, то окажется, что поэты больше спрашивали, чем отвечали - начиная с масштабного некрасовского «Кому на Руси жить хорошо?» и заканчивая углубленным есенинским «Кто я? Что я?».
Склонность поэтов задавать вопросы не стоит рассматривать как признак бессилия. Для них, поэтов, важно просто задеть струну, заставить людей мыслить самостоятельно, без упования на то, что сложную аналитическую работу проделает за нас кто-то другой. Функция агитатора-горлана-главаря истинным творцам не свойственна - это надо учесть и из этого надо исходить, приступая к разбору любого сборника и любого отдельного стихотворения.
Ценность стихов Алексеева заключается не в изысканности метафор, а в той подкупающей честности, которая обнаружилась еще в первой книжке и была отмечена как профессиональными критиками, так и простыми читателями. Она, к счастью, никуда не делась и по-прежнему присутствует в каждом стихотворении - несомненный плюс автору, счастливо избежавшему искушения подменить тонкую работу души ловкостью рук.
Поэт интересен, когда он непредсказуем. Эту-то непредсказуемость-оригинальную, иногда забавную, но напрочь лишенную модного ныне литературного цинизма и никогда не противоречащую нравственным принципам автора, - мы постоянно наблюдаем в новых стихотворениях Евгения Ивановича. В чем она выражается? Двумя словами этого не объяснить. Чтобы почувствовать, понять, оценить, нужно взять все алексеевские сборники и прочесть внимательно - строку за строкой. И когда после серьезных, глубокомысленных стихов наткнешься вдруг на совершенно неожиданное –
Походкой быстрой и неутомимой,
Как не ходил, я думаю, никто,
Она идет моей персоны мимо.
Свет рассекая фалдами пальто, - тогда поймешь, что перед тобой не нудный лектор, не проповедник, а самый обыкновенный, живой человек, только, быть может, чуть-чуть внимательнее, чем ты, задумывающийся над смыслом своей жизни, быть может, чуть-чуть чаще, чем ты, посещающий церковь и чуть-чуть реже, чем ты, позволяющий себе грешить, но при этом он все равно такой же, как ты. И поняв это, начнешь ему верить, захочешь прочесть его книги еще раз. А потом показать их еще кому-нибудь. Для поэта высшей награды не существует.
Евгений АЛЕКСЕЕВ
Советы вредные глупцов
Порой бывают как отрада.
Но все старей, старей лицо
Неторопливого уклада.
И вот уж выцвели глаза,
Не те уже спина и руки...
И встанешь ты под образа,
Ловя в себе иные звуки.
Поймешь вдруг разом, не дыша:
В одном богатстве - мало прока.
Ведь, кроме тела, есть душа,
И плохо ей вдали от Бога.