«Оленегорск литературный»

Предрекая собственную смерть

«Литературные пророки. Они предсказали будущее» - так называется новая книга писателя из Оленегорска Александра Рыжова, на днях увидевшая свет в Москве. Как следует из названия, посвящена она предсказаниям будущего, содержащимся в художественных текстах - стихах и прозе. По словам автора, материал для этого издания накапливался почти 12 лет. Всего в новом издании упомянуто около 600 литераторов. Нам особенно интересно и важно то, что существенная ее часть касается писателей, живших на Кольской земле.

Свой разговор с читателем Рыжов начинает с Владимира Смирнова - известного в нашем крае поэта, автора хрестоматийного текста песни «Я люблю мое Заполярье».

«В 1963 году, в двадцать шесть лет, когда о смерти еще можно говорить полушутя, без мысли о том, что это, в конце концов, случится с тобою самим, он сочинил стихотворение «Не бывало такого случая...». Стихотворение по-юношески бесшабашное, дерзкое, но, в общем и целом, неплохое. Были там, между прочим, такие строчки:


По хребту ли шагаю, низом ли...
Только вдруг на одной из троп
Упаду я, стужей пронизанный,
С головой зарывшись в сугроб.
Все случается. Так, иначе ли...
Долго будут идти снега.
И холодные, и горячие
Прошумят надо мной века...
Но однажды, в мечтах обмануты,
Археологи - ребятня -
Откопают заместо мамонта
Замороженного меня...

Тогда, в начале 60-х, что-то удержало Смирнова от искушения включить стихотворение в свой очередной сборник. Сделал он это только тридцать (!) лет спустя, внезапно наткнувшись на забытое творение в собственном архиве. Брошюра под названием «Поклонный крест», увидевшая свет в 1993 году, стала последней прижизненной книгой Смирнова. В ноябре 1995-го, когда на Кольском полуострове стояла жестокая стужа, он отправился на свою дачу под Мурманском. Отправился один. Через пару дней его хватились родные - так долго Смирнов на даче не задерживался, тем более что и вестей от него не было никаких. Его нашли в десятке шагов от дачного крыльца, на тропке, ведущей к калитке, - лежащим в сугробе, лицом вниз. Лежал он, как потом выяснилось, долго, много часов, успев замерзнуть и превратиться в ледяную статую. Потребовались не одни сутки, чтобы растопить тело и сделать вскрытие. По заключению врачей, смерть наступила в результате внезапного сердечного приступа. Вышел, упал, умер...»

Коротко, немногословно, но пронзительно и точно рассказывает Рыжов и историю гибели друга Владимира Смирнова - другого поэта-мурманчанина Александра Миланова (радостно, что в книге нашлось место и для фотографий этих писателей).

«Не ходите по тундре, судьбу не пытайте», - писал Александр Миланов. И пояснял: «Черти водятся там, где вода, как чернила, где бездонен и мрачен погибельный омут». Сам он к своим советам-предостережениям не прислушивался - на несколько месяцев уходил в леса и жил там в полном уединении, отрешась от человеческого общества. Раз только спросил себя в стихотворении: «Разве я прав, что брожу один?..» Оказалось - не прав. В мае 2001 года во время одного из своих одиночных походов в Серебрянскую тундру Миланов утонул в реке («погибельный омут»!). Спасти его было некому. Накануне похода он говорил, что это будет его последнее путешествие - вернувшись, он собирался креститься и переменить образ жизни. Не вышло...»

Замечательно то, что рядом со знаменитыми литераторами в книге Рыжова нашлось место и гораздо менее известным. Его внимание к судьбам коллег по цеху, в том числе и тех, кому не удалось в полной мере реализовать дарованное свыше, заслуживает уважения. Среди «литературных пророков» знакомит он нас с оленегорцем
Александром Молчановым (1956 -1988). В Хибинах, на одном из перевалов есть доска, посвященная его памяти.

«Этого человека я не знал, - пишет Александр. - Мы жили с ним в одном городе, но он умер, когда мне было четырнадцать лет, и я еще не был вхож в литературные круги. Он был завзятым походником, неплохим артистом, музыкантом, весельчаком-балагуром и одаренным поэтом. Случилось так, что именно мне, не знавшему Молчанова лично, довелось составлять посмертный сборник, вышедший через много лет после его неожиданной и безвременной кончины. Это его первая и, надо полагать, единственная книга. Перебирая черновики с молчановскими стихами, которые любезно предоставили родные, я обратил внимание на то, что передо мной - на сотнях блокнотных и тетрадных страниц - варианты пятнадцати-двадцати стихотворений, которые он дорабатывал на протяжении всей своей недолгой жизни. Именно там, в черновиках, я наткнулся на первый вариант стихотворения, строчки которого выбиты теперь на памятной табличке в северных горах. Начиналось оно так:


Остановись, друг, на минуту
У обелиска среди скал.
Он тоже этим шел маршрутом,
Он здесь не смерть, а жизнь искал...

В 1987-м Молчанова стали преследовать сильные головные боли... Проходили дни, а болезнь ломала некогда крепкий организм. На одном из творческих вечеров, обхватив руками разрываемую болью голову, он сказал: «Конец, ребята... Все, что мне теперь нужно, это гильотина». В феврале 1988-го ему стало совсем плохо, и «скорая» увезла его в больницу. Там поставили диагноз: опухоль головного мозга. Была сделана операция, которая уже ничего не могла изменить. В июне вместе с матерью Саша Молчанов уехал в Ростовскую область, откуда вскоре пришла весть о его кончине.

Перебирая его черновики, я обнаружил, что незадолго до смерти он переделал старое стихотворение «Остановись, друг, на минуту...» и вместо отстраненного «он» везде поставил «я».

В числе мурманских имен, упомянутых в книге, и прозаик Борис Романов, и Александр Подстаницкий (Рыжов, к слову, рассказывает и об областной литературной премии, учрежденной в память Подстаницкого и Константина Баева - поэта из Териберки, также погибшего в Великую Отечественную), и предсказавшие свою смерть молодые поэты Игорь Зеленько из Мурманска и Юлия Струкова из Кандалакши. Радостно было встретить в сборнике и имя Николая Колычева, но не как предсказателя. Его строчки о поэтическом ремесле («Самосжигая себя сумасшедшими чувствами, я свою смертную жизнь превращаю в стихи») помогли автору иллюстрацией о страдании как о необходимом для творчества фоне, рабочем материале, на основе которого рождаются стихи и проза.

Отдельную главу «Роковая цифра» отвел автор цифре 37, которая для многих писателей стала смертной чертой. В этом разделе Рыжов сообщает и о Леониде Климченко - поэте и журналисте, служившем в свое время на Северном флоте. Собкор «Красной звезды» погиб в июне 1978 года на крейсере Тихоокеанского флота «Адмирал Сенявин» при проведении учебных стрельб. Вот как описывает автор гибель поэта: «... началась обещанная стрельба главным калибром. Было как раз время обеда, и все гости собрались в кают-компании, не хватало только Климченко, который (хотя это строжайше воспрещалось) проник в первую башню главного калибра, чтобы описать все происходящее изнутри.

После восьмого залпа корабль вздрогнул сильнее обычного. Из правого ствола вырвался дым. Раздался крик: «Взрыв в башне!» - и одновременно прозвучал сигнал аварийной тревоги.

Очевидец происшедшего фотожурналист Василий Федорченко позже вспоминал: «Когда началась зачетная стрельба, я выскочил из офицерской кают-компании и, взобравшись на марсовый мостик, стал снимать все подряд, дабы схватить наиболее удачный момент, чтобы залп смотрелся. И вдруг что-то гулко ухнуло. Я поначалу ничего не понял. Потом смотрю: из правого ствола как-то странно повалил дым, окутывая и ствол, и башню. Раздались крики: «Затяжной выстрел...», «Взрыв в башне!», «Щас рванут погреба!» Забегали офицеры, матросы. Через несколько мгновений моряки аварийной партии, раскатав пожарные рукава, уже поливали башню из брандспойтов. Я успел еще отснять несколько кадров, но тут меня заметили и, запретив дальше фотографировать, погнали вниз... Через некоторое время узнаем: из башни главного калибра матросы выносят трупы и складывают на юте. Одним из первых вынесли тело Лени Климченко...»