Второго июня 1997 года, не дожив до шестидесяти лет, умер Геннадий Васильев, по-своему уникальный оленегорский поэт.
Еще в 60-х он с отличием окончил Литературный институт имени Горького. Потом были публикации, были книги. Самостоятельных книг вышло две: детская «Баня в океане» и сборник лирики «Жизнь неоглядная». Всего две, зато какие! Васильев участвовал во всесоюзных литературных семинарах, ему прочили членство в Союзе писателей...
Впрочем, это все внешнее. Выпускать книги и иметь «красный» диплом ЛИТИ - еще не значит быть замечательным поэтом. У Васильева, помимо прочего, было главное - крепкий самобытный талант. Талант, не свалившийся с небес, а как бы впитанный от земли, от судьбы, от книг, которые он так жадно читал всю свою не такую уж длинную жизнь.
И если есть на небе рай,В этом - бесхитростном и откровенном - главный стержень Васильевского творчества. Были у него и суровые стихи о войне (он застал ее ребенком), и хлесткие гражданские, но основное и наиболее яркое у него - это лирика. Настоящие поэты знают, что сложнее всего писать о простом: можно либо сбиться на шаблон, либо заблудиться в словесных дебрях. Поэтому достойна восхищения способность Васильева высказаться, оригинально и ярко, на самые, казалось бы, банальные темы.
То я хотел бы непременно,
Чтоб в том раю стоял сарай
Пустой, - в углу охапка сена...
Еще и воздух пуст и чист,Васильев никогда не играл со словом. Все им написанное было плоть от плоти и кровь от крови его. Эти стихи не сконструированы, а рождены - и потому они всегда живые, гибкие, теплые.
И далеко гуляют грозы,
Но первый шевельнулся лист
Под сердцем молодой березы.
Изучать творчество Васильева нам еще предстоит. Вдумчиво и серьезно. И разбирая его строфы, мы вспомним о том, как он жил - скромно, почти незаметно - и, быть может, поймем, разберемся, узнаем, отчего после выхода в свет «Жизни неоглядной» (Мурманск, 1990) он не стал выпускать следующую книгу и ушел в «подполье».
К середине 90-х имя Васильева исчезло со страниц местных газет, и мало кто знал, что он, прожив в Оленегорске сорок лет, в декабре 1995 года уехал с Севера на родину, в город Торопец. Там, в Тверском крае, он и нашел свой последний приют.
По словам родных, заболел внезапно. Слег. Все время крепился, ни на что не жалуясь, и из последних сил сдерживал кашель, чтобы не напугать маленькую внучку...
Думал ли он когда-нибудь по-настоящему о себе? Ведь даже строчками стихов, словно стежками нитки, по-мужски невычурными, зато прочными и ладными, латал сердца - наши, читательские.
Идея выпустить посмертный сборник первого крупного оленегорского поэта появилась давно - сразу после того, как семья Геннадия Васильева любезно передала городскому литературному объединению объемистую папку со стихами, которые не входили ни в одно из его прижизненных изданий и появлялись только в периодике, а то и вовсе оставались в виде рукописей. Процесс составления сборника, его оформления и поиска средств на издание растянулся на несколько лет. В 2005 году книга, наконец, состоялась. В этой поэтической тетради представлены стихи самые разные: детские, пейзажные, морские, лирические. Составители не старались выстроить их концептуально. По сути, это постскриптум к творчеству. Или послесловие к жизни.
Всего в 32-страничную брошюру вошло двадцать шесть стихотворений. Из них только два («Морские романы» и «Арктика») знакомы читателям по сборнику «Жизнь неоглядная», но «Арктика» здесь дана в другом варианте, сохранившемся в одном из машинописных списков и не менее интересном, нежели «канонический». Жаль, многое из Васильевской папки осталось, что называется, за кадром - в том числе проза, которая для многих была бы открытием. Писал Геннадий Петрович, в основном, фельетоны и сатирическо-юмористические рассказики. Для примера можно привести несколько коротких остроумных фраз, сказанных «мимоходом» (в некоторых газетах была даже рубрика с таким названием). Это, конечно, шутки, но за каждой — жизненное наблюдение.
«Король в сердцах покинул трон... И шут с ним!»«Мечтая проснуться однажды знаменитым, довел себя до бессонницы».
«Ныне и молоко не каждому малышу по зубам».
«Не стой под грузом гуманитарной помощи с раскрытым ртом!»
«Инженерно-строительный институт объявляет прием на новый факультет: СТРОИТЕЛЬСТВО БАРРИКАД».
«Время покажет... Кому-то, возможно, кукиш!»[/quote]
Довелось слышать о Васильеве от разных людей - и в Оленегорске, и в Мурманске. Они знали его лично, знали с самых разных сторон. Им и слово.
Яков Черкасский, литератор, журналист, переводчик, бывший мурманчанин, живущий с 1998 года в Германии:
- Я не принадлежал к числу близких друзей Геннадия - встречались мы с ним достаточно редко. Тем не менее, во время наших разговоров, будь то по телефону или воочию, я всегда чувствовал, что передо мной яркая личность. Есть такая давняя и бесплодная дискуссия о том, кого считать настоящим интеллигентом. Так вот, когда у меня спрашивают, каким должен быть настоящий интеллигент, я думаю о Гене Васильеве.Зинаида Петровна Прохорова, старшая сестра Геннадия Васильева:
Литератором он был профессиональным - без всяких скидок. Как выпускник Литинститута, прекрасно знал теорию стихосложения и, вообще, все, что связано с поэтическим ремеслом. При всей своей мастеровитости оставался скромным, на глаза не лез... Могу добавить к этой характеристике маленький штрих. Где-то в восьмидесятых, в телефонном разговоре, я ему посетовал: «Знаешь, говорят, вышел новый сборник Ходасевича (а это мой любимый поэт), а вот достать нигде не могу. Сказал просто так, без задних мыслей, и вскоре разговор забылся. Прошло какое-то время, и вдруг вынимаю из почтового ящика извещение на бандероль. Откуда? Получаю, разворачиваю - это Васильев прислал мне великолепное издание Ходасевича. Звоню в Оленегорск: «Гена, сколько я тебе должен?» А он: «Какие деньги, старик? Мне приятно, что у тебя появилось то, о чем ты мечтал...»
- У нас в семье было трое детей, Гена самый младший. После школы он поступил в Ленинградское речное училище, но не закончил. Он в юности очень много поступал и потом бросал. Отучился год на театроведа... И только в Литературном институте нашел себя. Часто думал о море, в 70-м ушел в плавание и вернулся через полгода с массой впечатлений. Потому него появилось много стихов о флоте, о моряках.Сказано и написано о Васильеве гораздо больше, но, думается, и приведенного достаточно, чтобы понять - рядом с нами жил человек неординарный. Как говорил тот же Яков Черкасский, «было в нем что-то очень русское: и широта души, и удаль искрометная, и ненавязчивость - одним словом, самодостаточность».
Интересное слово - самодостаточность. Вдумаемся: заслуга ли быть самодостаточным? Нет ли тут намека на пресловутую «самостийность», приравненную к эгоизму и высокомерию? Нет. У этого слова значение иное. Человек самодостаточный - это, в первую очередь, человек, вобравший в себя от природы все необходимое и умно распорядившийся собою и своим внутренним богатством. Таким и был Геннадий Васильев.
Геннадий Васильев
Поправлю птице раненой крыло,
С дороги уберу тяжелый камень...
Какое бы ни выбрал ремесло,
Я что-нибудь оставлю вам на память.Возможно, трубочистом стану. Дым
Из труб легко пойдет за облаками.
И будет радостно хозяйкам молодым
Печь пироги с румяными боками.А может быть, я вам построю мост.
С моста вы будете глядеть на воду.
Следить ночами за движеньем звезд
И созерцать хорошую погоду.Держать в руках перо или весло
Иль молотом дробить упрямый камень...
Какое бы ни выбрал ремесло,
Я что-нибудь оставлю вам на память.